Елена Ярошевская – Ондржей Сухи: Моя Россия (7)
Rubrika: Publicistika – Co je psáno...
 Česká verze |
| Уважаемые читатели «Позитивной газеты»!
|
| 13. Леонид Енгибаров не хотел идти в Музей Клемента Готтвальда Дорогие мои! Сегодня, после долгого перерыва, я хотел бы вновь вернуться к воспоминаниям о своем любимом «клоуне из Еревана», о моем друге Леониде Енгибарове. Напоминать, что его в шестидесятые годы здесь обожали и горячо любили, в буквальном смысле, - в Праге у него осталась дочь Барборка - напоминать об этом было бы лишне.  Но все-таки я вернусь к восхищению и взаимным симпатиям, которые возникли между Леонидом и нашим золотым соловьем Карелом Готом. Когда я в 1970-м году опрашивал наших знаменитых артистов для анкеты журнала «Млады свет» о том, что для них означает Леонид Енгибаров, мне отвечали мим Ладислав Фиалка, певец Вальдемар Матушка, актеры Мирослав Горничек, Карел Хегер. И, конечно, я не мог не спросить Карела Гота. И он тогда ответил мне: «Я бы очень хотел однажды сделать с ним общее шоу, только Леонид Енгибаров и я, и больше никого».  Точно также, как это не удалось моему брату в «Семафоре», не удалось реализовать эту мечту и Карелу Готу. И, как известно, уже никогда не удастся... Так же, как с Карелом Готом я говорил о Леониде, с Леонидом я говорил о Кареле Готе. Однажды в Москве, падая со смеху, он мне рассказывал - да нет, не рассказывал, а прямо разыгрывал в авторской пантомиме - как однажды в Чехословакии он до вечера засиделся со своими приятелями Карелом Готом и Йиржи Штайдлером в баре отеля на Вацлавской площади. А когда в приподнятом от выпитого настроении они вышли из отеля, Леонид  резко протрезвел и стал в ужасе прятаться за спины ничего не понимающих друзей. Оттуда он осторожно выглядывал и следил за продвижением толпы русских туристов, которые шли в Музей пролетарского революционного движении. «Я должен был быть среди них!», - объяснил он. «Ты бы знал, как потом передразнивали меня Карел и Йирка, как они веселились!», - вспоминал Леонид. Я с трудом удерживался от громкого хохота на опустевшей ночной московской улице, где Леонид изображал мне этих уставших еле волокущих ноги туристов, и, главное, их лица. Я не мог позволить себе смеяться в голос, потому что ночью  нужно соблюдать тишину. «А это представь себе, - продолжал Леонид с заговорщицким видом, - что в этот день всех ждала еще экскурсия в Музей Клемента Готвальда!» Сегодня я уже больше не буду рассказывать вам о Леониде. Свои истории я оставлю на другой раз. Скорее, я воспользуюсь тем, что сегодня я заговорил и о Кареле Готе, который, насколько мне известно, до сих пор пользуется огромной популярностью у российской публики. Я выбрал для вас в его исполнении русский романс «Я встретил вас». Он вышел на пластинке «Между Влтавой, Доном и Дунаем», в 1973 году, то есть год спустя после неожиданного ухода из жизни Леонида Енгибарова. 14. Три кукольника в моей жизни  В то время, когда у нас можно было принимать российские телеканалы, я видел кукольные спектакли из театра Сергея Образцова. Я помню, больше всего я любил куклу-конферансье, такого толстяка, который после каждого номера выходил на сцену и бормотал вполголоса: «Прекрасно, прекрасно»... Прошло примерно семнадцать лет, а я все еще вижу перед собой эту фигурку. А сегодня мои «образцовские переживания» вызывают во мне воспоминания о кукольной деятельности нашего отца, Ярослава Сухого, в маленьком кукольном театрике которого мы, я и мой брат Йиржи, делали свои первые творческие шаги. Мой брат в конце сороковых годов стоял у колыбели папиного театрика, а я мальчонкой помогал отцу в пятидесятые годы на кукольной сцене Парка культуры и отдыха, за что регулярно получал «гонорар»: бумажную крону! Я рассказываю вам все это, а перед глазами вырастает фотография Сергея  Образцова, напечатанная в чехословацком журнале «Кукольник». Мой отец тогда выписывал этот журнал. И только теперь я понимаю, как много общего было у этих двух кукольников, которые ни разу не встретились.  Сергей Образцов был большим другом и поклонником духовного отца известных кукол Спейбла и Гурвинка профессора Йозефа Скупы. А Йозеф Скупа предлагал нашему папе место в его театре. Но наш папа был особенным человеком. В его передвижном театрике «Голубая тройка», которое позднее называлось также «Голубая сценка» и «Глазок», сменилось несколько кукловодов, и, в конце концов, осталась лишь одна терпеливая партнерша, с которой он играл до 1988 года. Тогда ему было уже 85 лет, и он ушел на заслуженный отдых. Еще одна общая черта в работе Сергея Образцова и моего отца, - это идея водить кукол снизу. В то время, когда Образцов впервые привез к нам кукол, которых мы называли «явайки», наш отец уже играл подобными собственными куклами. В течение долгих лет он совершенствовал кукол, и, в конце концов, куклы «научились» вытворять невероятные номера. Через трубочки, вставленные в уши, рот и руки кукол, протекала вода и проходил сигаретный дым, - все это вызывало неописуемый восторг у публики, и особенно у детей.  И Сергей Образцов, и мой отец дожили до почтенного возраста. Моему отцу было 92 года, когда он ушел из жизни, а недавно я узнал, что Образцов дожил до 91 года. И, наконец, еще одно весьма случайное сходство. Я не знаю, чем закончил свой творческий путь Сергей Образцов, но, как я говорил вначале, по телевидению я видел кукольное ревю, которое давал его театр. И представьте себе, что кукольное ревю было жанром, в котором с простыми куклами заканчивал свой кукольный путь в своем миниатюрном театрике наш отец. Сегодня я упомянул своего брата Йиржи, а также кукол Спейбла и Гурвинка. А сейчас я хочу, чтобы вы послушали песенку, которую написал мой брат Йиржи Сухи с Йиржи Шлитром, и которую когда-то пели Спейбл, Гурвинек и его подружка Манечка. А я прощаюсь с вами до встречи через неделю! |
Z archívu Ondřeje Suchého
Tento článek byl v Pozitivních novinách poprvé publikován 24. 02. 2007.
